|
|
|
Я никогда не забуду, как он выглядел, когда я убивал его. Его большие яркие аквамариновые глаза с мерцающими слезами. "Я ревновал тебя! С самого детства ты всегда был популярен, а я оставался в тени!" Я почувствовал, как внутри меня возникает гнев и медленно подкатывается к горлу. Мелочи. Но он просил меня. Я подошел поближе. Я хотел поддержать, обнять его, дать понять что всё хорошо. Назовите меня сосунком в наказаниях. Я улыбнулся. Koichiro. Имя эхом отозвалось в памяти. Но вдруг он поднялся - слезы текли по его лицу - и выстрелил в меня... раз, второй, третий... и он смеялся. Я дернулся назад, но обошлось. На мне был жилет. Он испугался меня. Я хотел убрать челку с его лица и поцеловать в лоб, как он обычно делал, когда я был расстроен. - Почему ты не умрешь? - Мне не нравится ад. Его глаза расширились, я рванулся к нему, бритвенно острые когти разрезали его грудь. Я был покрыт кровью. - Я увижу тебя в аду - сказал он перед тем как испустить последний вздох - шепот, которым, я мог поклясться, было "Кенкен". Как эгоистично с моей стороны. Думать что он умер с моим именем на губах. Мои товарищи ждали меня. Той ночью меня тошнило в ванной, пока все вокруг не оказалось в крови и рвоте. И я проплакал всю ночь, прежде чем уснуть в розовой воде в ванне. Розовой от ЕГО крови. Я проснулся от ощущения чего-то прошмыгнувшего по моей ноге. Это был таракан. В одной ванне со мной. Скоро его утопило. Я усмехнулся и вылез. КЕН ХИДАКА - у тебя глюки. Я оставил мокрый след идя из ванной до своей одинокой односпальной кровати со сломанными пружинами и комковатым матрасом. Я вошел в спальню и волна тошноты охватила меня. На четвереньках я выбросил остатки своего желудка на пол - на мои свежевычищенные белые коврики. Снова слезы. Голос позади меня. - Значит проснулся, Сибиряк? Я обернулся. - М-Манкс! - Не беспокойся, Кен, - мягко сказала она, - мы позаботимся о тебе. Я бросился в её объятия. Промокший и раздетый я крепко прижался к ней. Она вознаградила мою смелость материнской улыбкой. - Персия хочет увидеться с тобой, - промурлыкала она, - когда ты будешь готов к этому. Она даже помогла мне убрать массу с ковра прежде чем уложить меня в кровать. Я был так сильно измучен опустошенностью, что находился в подвешенном состоянии. Слишком усталый чтобы двигаться, но не способный заснуть. Перед уходом Манкс сделала мне чашку чаю. Но сейчас комната пуста. Как и я. Я не выпил чай. Я просто вырвал его, вместе с оставшимися двумя пинтами моей крови. Я закрыл глаза, там были мы. Юные. До J-лиги. Мне было пятнадцать. - Кен! - Koichiro! Мы обнялись. Мой голос тих. - Ну так что, ты придешь на мой день рождения или нет, Кои-чан? Я любил так называть его. Это заставляло всех дважды подумать, прежде чем решить, что это просто ребячество и сокращение имени Koichiro. Мне было смешно. - Не упусти этот мир, Кенкен. Я стукнул его. - Ненавижу когда ты меня так называешь! - Если бы ты не делал такое кавайное личико, когда я так говорю, это бы не случалось, не так ли, Кенкен? Я надулся. Очень мило. Меня тошнило. Снова. Другое воспоминание. "Казе.." - я снова плачу. Мои родители только что уехали, оставив нас одних на всю ночь. Он обхватил меня руками сзади и уткнулся носом в мою шею. Я засиял. Потом обернул руки вокруг его шеи и запрокинул назад лицо с полуоткрытыми жаждущими губами. Мы нежно целовались, и я пропускал между пальцами его мягкие черные волосы. Они пахли ОлдСпайсом и дешевым шампунем. - Ты любишь меня? - Я промурлыкал вопрос прямо ему в ухо. - Всегда и навеки, - засмеялся он. - Кенкен, если бы я не любил тебя, я бы убил тебя прямо сейчас! Я всхлипываю, сжимая подушку, пахнущую Казе. Может быть завтра мне станет легче... Не
стреляйте в пианиста, он играет как
умеет |